В земле может быть кто угодно. Помнишь того ракоскорпа, который вынырнул в день твоего засева Дешту? Со сломанной клешней? Тогда его привлекла твоя кровь. Если он ее попробовал, то уже не отстанет. — Усики Ниязи поднялись вверх, а уши едва заметно согнулись, когда Бекир вырвал у него клочок меха, чтобы положить на бумагу.

— Не сой! Именно это место. Если все сделать верно, нора откроется.

— И это тебе рассказал Шейтан? — все еще сомневался Ниязи.

Бекир кивнул, вынул из кармана маленькую блестящую зажигалку и покрутил ее на солнце. Ниязи завороженно причмокнул.

— За этот ритуал мне пришлось отдать такую же Шейтану, — Бекир снова потряс зажигалкой. — Если все сделаем правильно, Ма уже не придется покупать яд ана-арахны у Саши Бедного. Мы будем приносить его сами. Еще будем продавать!

— Не думаю, что Ма понравится такая идея, — осторожно сказал Ниязи. — И она же покупает у Саши Бедного не только яд ана-арахны.

Бекир почувствовал, как его щеки краснеют. Саша Бедный был беем акинджиев

их края. Акинджии разбивали мертвые села, торговали со Старшими Братьями и приводили к ним башлыков — засоленных на эксперименты. Правда, только из чужих улусов. Но если кто-то из Ак-Шеих захотел бы продать ребенка или себя, он мог обратиться к Саше. По непонятной Бекире логике Сашу называли

«бедным», потому что считали самым богатым акинджием в Деште. Говорили, что у него есть свой источник воды и амулет от бурь. Бекирова мать была официальным врачом

Ак-шеих и доставала у акинджиев препараты и инструменты. Все свободное время она проводила по опытам. Ма искала лекарства, которые помогли Бекиру уйти из Ак-Шеих.

Вот почему она позволяла Саше Бедному к ним приходить, а не по той причине, о которой сплетничали в поселке.

— А если ты решил отравить Сашу, тебе вряд ли удастся. Он знаешь какой хитрый. Хотя в тогузе коргоол тебя бы не обыграл, — попытался пошутить.

Ниязи. Играть в тогуз Коргоол их научил Азиз-баба. Хотя по-настоящему овладел игрой только Бекир. Это была логическая настольная игра, требовавшая не только умения считать, но и терпения и выдержки. Этого в Ниязе не было, потому не удивительно, что он всегда проигрывал. И постоянно ошибался в исполнении обрядов, за что ему регулярно влетало от деда. Их жизнь была наполнена ритуалами, словно они были единственным развлечением, единственным способом упорядочить безумную реальность.

За это Бекир любил и ненавидел их одновременно.

— Да, я сейчас подожгу, а потом нужно произнести заклинание. По очереди!

Надо выманить ана-арахну.

К меху на бумаге Бекир приложил мелкие горючие косточки.

— Хорошо, — мрачно кивнул Ниязи и уже через мгновение просиял. — Совсем забыл рассказать.

«И так всегда, — подумал Бекир, — именно тогда, когда надо помолчать.

Теперь его не остановить, пока не договорит».

— Гера готовится к Андир-Шопаю. Хочет задобрить джадала. Тетя Ленур рассказывала тете Фат, что Гера уже спрашивал Сашу Бедного, когда тот сможет привезти приличную жертву, чтобы убить ее во славу джадала. Какую-то огогущу, может, даже неизмененный ребенок, ведь и смерть придется отмаливать не какую-то там, а

Полномочного! — повторил слова теток Ниязи.

Гера Серов властями Старших Братьев был официальным беем в Ак-Шеих. Несколько недель назад он с почестями встретил Полномочного Старших Братьев, который чудом появился в их поселке. А еще через несколько дней Полномочного нашли мертвым. И после того почти каждый день Бекир из Ниязи обсуждали эту новость. Смерть в Деште была обыденным делом. Но гибель Полномочного

Старших Братьев вдали от Матери Ветров, еще и при непонятных обстоятельствах, могла вызвать большие неприятности. Вплоть до уничтожения Старшими Братьями всего

Ак-Шеих. Серов считал, что этого можно избежать из-за ритуала: достаточно принести жертву местному божку джадалу. Тем более что, по мнению крестьян, Полномочного убил именно джадал.

— Ма не верит в джадала. — Бекир остановил палец, которым уже готовился толкнуть шестерню и вызвать из коробочки огонь. На лицо набежала тень.

— Но ведь он точно существует!

— Его никто не видел.

— И что? Все знают, что он живет в доме Геры Серова. И надо быть дураком, чтобы выходить в ночь свечения звезды Девы Йылдыз. Вот Старший Брат вышел, и теперь имеем. Джадал почувствовал кровь. Захочет новой жертвы. Только Андыр-Шопай поможет его удобрить.

Бекир едва заметно усмехнулся.

— Я выходил. Но об этом некому.

— Ты что? — От удивления Ниязи закашлялся.

— Я вижу духов, ты забыл? Конечно, забыл, все же считают меня неизмененным, таким, какого не коснулся суер. — Бекир поправил ритуальную кучку.

— Я решил проверить, действительно ли существует джадал.

— Я ошибся, в тебе станет безумие отравить Сашу Бедного, — от восторга Ниязи даже свистнул, — и что ты видел?

— Немного, — Бекиру так надоело постоянно обсуждать смерть

Полномочного, что он решил признаться. — Было темно. Йылдыз закрыли облака.

Я вышел к дому Серова, увидел движение у Дерева Боли. Думал, что это джадал. Но нашел только мертвого Старшего Брата. А потом побежал домой, потому что началась буря.

— Ужас, — покачал головой Ниязи. — Утром я видел кровь. Тело лужи.

— Я тоже в нее влез. Пришлось соврать Ма, ходившего во сне. Чтобы она не психовала.

— И что, она не психовала?

Бекир пожал плечами, словно говоря: «А сам как думаешь?»

— Хорошо, что все-таки будет Андыр-Шопай. Неизмененная жертва отвратит зло. — Ниязи сделал охранный жест и вдруг испуганно посмотрел на друга. Бекир все еще задумчиво рассматривал зажигалку.

— Но ты же наш, — по-своему понял его молчание Ниязи. — Несмотря на то, что ты неизменен, ты наш неизменен. Тебя никто никогда не сварит. И Ма не позволит тебя коснуться. А Саша Бедный ее послушает.

Бекир метнул на него грозный взгляд.

— Давайте уже завершать. Должны вызвать ана-арахну. — Он снова склонился над бумажкой. — Я начну, а ты продолжишь.

Ниязи вздохнул. Бекир поджег кучку. У носа ударил запах жженого меха.

— Айя десем ярашир, айненны, — громко произнес неизменный киммерический мальчик.

— Гуль багчан ичинде, айненны, — подхватил Ниязи. — Алтын